читать дальшеДля начала должна признаться, что я очень не люблю нацизм, вне зависимости от национальности. А уж Третий рейх – это апофеоз нацизма. Так что фик «про фашистов» был для меня своеобразным вызовом: попробовать посмотреть с точки зрения неприятных для меня людей и неприемлемой идеологии. Вызов, честно говоря, провалился, так как герои получились всё же не тру фашистами, а людьми, не вписывающимися в официальную систему. Мальчики и девочки, «не такие, как все», оскомину мне тоже порядочно набили, но чем больше я ходила вокруг миллениумовцев, тем хуже у меня получалось представить их в полной гармонии с идеологией. Нет, ни в коем случае не диссиденты, но и не обычные законопослушные граждане. Может, сыграло роль, что я прониклась личностями, но не идеологией; с другой стороны, приспособленцы, которые ясно видят пороки системы, но никак не пытаются их исправить даже на бытовом уровне, у меня тоже особой симпатии не вызывают.
Общий язык с Третьим рейхом мне удалось найти только через эстетическую сторону, которая в фике бесстыдно эксплуатируется. Как и тамошний Монтана, я люблю кино, довоенное немецкое в том числе (а также Вагнера и хорошо покушать ), посему фик очень «киношный», по ходу дела упоминаются или присутствуют отсылки почти к десятку кинофильмов.
Персонажи, как я упоминала выше, получились несистемными, но другими они у меня никак не вырисовывались. Монтана бесконечно далёк от арийского идеала, и уже пять лет спустя откровенно рассуждает о войне, как о самоцели, а не средстве утверждения идеологии (здесь он ещё не так сумашедш и в чём-то по-юношески нежен, но, право, ему же не больше двадцати двух, господа...). Зорин ещё не такая бой-баба, в обычной жизни, во всяком случае, но феминизм в Третьем рейхе не одобрялся, так что у меня сложился образ довольно закомплексованной дамы, которая пытается приспособиться, но её инакость лезет через все прорехи. Хотя не могу сказать, что она производит впечатление очень уверенного в себе человека в каноне. Там, где она сильна, в непосредственной схватке – да, но, когда Серас расстреливает летящий к Хеллсингу дирижабль, по капитанскому мостику Зорин мечется достаточно бестолково и неуверенно. Ну, и они с Майором нашли друг друга, да .
Ганс, увы, остался почти неоценённым . Из их встречи с Алукардом и комментария последнего у меня сложилось впечатление, что эти двое уже встречались. И не из простого хулиганства или предубеждения: «Ну уж нет, я только по вампирам», Алукард оставил вервольфа на Уолтера.
История «Дракулы» - это, безусловно, бесстыдный авторский монолог, вставленный, потому что очень хотелось его вставить. Канон, в котором заявлено существование романа, описывающего часть канона (Интегра рекомендует ознакомиться с Брэмом Стокером; хотя можно предположить, что в мире «Хеллсинга» Стокер писал не романы, а практические указания для вампиробойцев ), требовал какой-то поясняющей истории. И в целом, как ни крути, а опять получается, что всю историю, описанную в манге, заварил Абрахам. Он и Дракулу недобил, и любопытство Монтаны раздразнил, а тот уж... докопался.
Моё любопытсво фик тоже больше раздразнил, нежели удовлетворил. Ничего определённого пока не вырисовывается, но, скажем, не даёт покоя визит Монтаны в Лондон, где в те годы (по моим личным прикидкам) безшабашно кутил вырвавшийся из школьных стен и оправившийся после траура Артур. Эти двое нашли бы общий язык, до определённой степени, разумеется .