Обещанное покаяние в литературных грехах

[rendom-house]

Чтобы никому не было стыдно за мелкие творческие хулиганства, рассекречиваю свои драбблы с однострочников и сюда же кидаю драбблы со старого флэшмоба у Левиан.
ООС, АУ, ангст, флафф, претензия на юмор в наличии.

С однострочников:

Ричард/Алукард. «Когда-нибудь ты будешь моим!» А+
Лунный свет – это обманка. Луна не светит, она лишь отражает свет солнца и процеженные сквозь никогда не знавший жизни песок лучи не страшны немертвым.
Лунные лучи путаются в волосах цвета весеннего меда. Сон Ричарда Хеллсинга – сон невинности, не отведавшей плода с древа познания. Он не вздрагивает и не просыпается от прохладного шепота на ухо, как мигом вскакивает наученный опытом старший брат.
Когда-то Алукард думал, что без труда совладает с наследником Абрахама, но просчитался. Артур чувствует, когда можно позволить себе быть легкомысленным, а когда стальной рукой натянуть поводок опасного слуги, притягивая, как пса к ноге, почти пережимая глотку.
Артур – обжигающее пламя, Артур – солнце, но пока что единственный его наследник светит отраженным светом.
Алукард нашептывает. Он нашептывает Ричарду о том, что Артуру ближе друзья, собратья по Круглому столу, нежели младший брат, довереннее слуга без роду, без племени, нежели собственная кровь и плоть, милее семейное дело, нежели сама семья.
Когда-нибудь Артур спохватится, да будет поздно. На семейном древе останется лишь один, последний, плод.
- Когда-нибудь ты будешь моим! – шепчет Алукард в приоткрытые невинные губы.
Червячок сомнения подгрызёт черешок лунного плода, прервёт связь с родной веткой, и на никогда не знавшей внутреннего пламени поверхности проступят пятна гнили.

Уолтер|Алукард "Заштопать твой плащ?!" Н+
- Что за женские штучки? – Алукард издевательски посмотрел на нити. – А. Пригодятся, заштопаешь мне плащ.
- Заштопать твой плащ?!
Уолтер фыркнул. Понятно, что пятисотлетний носферату оскорблен. Мало того, что высылают на ответственную операцию в паре с четырнадцатилетним сопляком, так еще этого сопляка назначили главным. Только сопляк свое назначение тоже не за красивые глазки получил.
- Почему бы и нет? – с вызовом продолжил он. – Если найдется игла, ушко которой выдержит эти женские штучки.


Со флэшмоба:

Маленькая Интегра, Артур, "дождь".
— Вампиров останавливает текущая вода...
— И дождь?
— Почему дождь?
— Дождь — ведь тоже текущая вода, — уточняет Интегра.
— Нет, — качает головой Артур, — дождя они не боятся. Иначе Англии «Хеллсинг» был бы без надобности.

А я про душ и секс размышляла: вампиры душа боятся или нет?
— Я думал, это у тебя просто такой фетиш.
— Проточная вода. Как средство... предохранения, — процедила Интегра и рявкнула на ревниво скалящегося по другую сторону льющихся из душа струй Алукарда: — Кому сказала, убирайся!
Вампир отпустил похабное замечание и неохотно удалился сквозь стену. Максвелл нервно сглотнул, открыл кран посильнее и подумал, что в Лондоне отныне придётся снимать дом с бассейном.
С проточной водой.

Алукард Артур - маленькая Интегра с фразой "что ты делаешь, если тебе снится плохой сон?"
Папа, что делать, если снится плохой сон?
Что делать, если снится сон, будто ты умер, а дядя Ричард сошёл с ума и хочет меня убить? Будто из особняка отосланы все слуги, некого позвать на помощь, и я прячусь в вентиляционных трубах?
« — Папа, что ты делаешь, если тебе снится плохой сон?
— Просыпаюсь, — не задумываясь, отвечает отец. — Сны снами, но такой сон может быть интуитивным предчувствием, что наяву происходит что-то опасное...»
Интегра крепко-крепко зажмуривается и распахивает глаза уже наяву, выдёргивая себя из липкой мути кошмара...
И зажимает ладонью рот, часто-часто от испуга колотится сердце — не выдала ли она своего присутствия вздохом, всхлипом, криком?
Снизу, из решётки вентиляционного отверстия, доносятся приглушённые голоса.