[rendom-house]

Хотела дописать это хулиганство к Рождеству, но получилось только к другому розовому и пушистому празднику.
Поздравляю с наступающим Валентином и всё такое

Название: «Рождественский пирог»
Автор: Rendomski
Пейринг: гудшип, снейджер (кто сколько углядит).
Категория: гет
Рейтинг: G
Жанр: романс, юмор
Размер: мини
Предупреждения: нестандартная трактовка снейджера (-ов). Покамест небечено.
Саммари: Рождество в мирном семейном кругу Грейнджеров.
Дисклаймер: все персонажи принадлежат Дж. К. Роулинг.

— Дорогая, — ласково, но непреклонно произнёс мистер Грейнджер за завтраком, — я настаиваю, чтобы ты рассказала Рональду о ваших с Северусом отношениях.
— Зачем? — поморщился Снейп.
— Почему? — рассеянно спросила Гермиона, размачивая в молоке обогащённый железом брикет из отрубей с витаминами и читая попеременно передовицы то из «Телеграф» в руках отца, то из «Ежедневного пророка» в руках Снейпа.
— Потому что Рональд — отец твоего ребёнка и человек, за которого ты собираешься замуж. Затем, — мистер Грейнджер неодобрительно покосился на Снейпа, — что подобные секреты, оставаясь секретами, опасны для семейного благополучия.
— Последние события в кругу наших общих знакомых как раз доказывают, что секреты — основа семейного благополучия. Опасным является раскрытие секретов.
— Пап, только не начинай снова. Это секрет Северуса в большей степени, нежели мой, а он на Роне не женится. То же, что известно Рону, рано или поздно узнает и Гарри.
— Знаешь, я не хотел бы выдавать свою единственную дочь замуж за человека, к которому она испытывает столь хлипкое доверие...
— Погодите, сей деликатный вопрос вы можете уяснить и вечером, — прервал его Снейп и повернулся к Гермионе. — Я перечитал свою статью, которую ты собираешься отослать в «Заметки по зельеварению». Ты опять переписала всё по-своему.
Гермиона залила кипятком пакетик травяного чая.
— Не всё, а только введение. Конечно, если ты желаешь, чтобы каждый читатель «Заметок» содрогнулся и простонал: «Да это же написал тот самый язвительный ублюдок Снейп, значит, он всё-таки не помер», — твоё дело. К результатам и выводам я почти не прикасалась. Хотя я избегала бы термина «витриоль», в историческом контексте...
— Статья не по истории, а по зельеварению. Каждый вменяемый алхимик прекрасно понимает, что в наши дни подразумевается под витриолем.
— Витриолью.
— Витриолем, ты, самодовольная, невыносимая...
Мистер Грейнджер вздохнул и заслонился от переругивающейся парочки газетой. Северус снова провернул свой фирменный трюк — избавил Гермиону от неприятного разговора. С такой лёгкостью, будто жил в этом доме и проделывал подобное не один десяток лет.

***
В Сочельник любой обычный супермаркет являл собой верх столпотворения. В который раз уже Рон в поисках продуктов из составленного Гермионой списка продирался с полуполной тележкой из одного конца магазина в другой и сожалел, что самой его невесты рядом нет. После чего заботливо вспоминал, что беременной женщине от этой толпы и шума лучше держаться подальше, и продолжал свои мытарства.
«Сушёные кальмары, 2 пачки».
— Эй, приятель! — окликнул Рона парень примерно его возраста. — Как эта фигня, нормально к пиву?
— Она полезна для зубов, и в ней много микроэлементов, — заученно пробормотал Рон. Парень скривился, подцепил пачку сырных палочек и, презрительно буркнув: «Ботаник!» — пошёл дальше. Поколебавшись, Рон взял пару банок пива, едва не рассовал их машинально по карманам, но вовремя опомнился и опустил банки в тележку. Главное — не забыть потом сунуть в карманы, а не в пакет с прочими покупками.
«Повезло ещё, что ты курить не начинал, — подбодрил Рона на днях Джордж. — Курение беременных вообще в бешенство приводит».
От пива Гермиона, вопреки обычной своей манере, избавлялась тайком и без комментариев. Как-то Рон, не выдержав, спросил: «Гермиона, чем вредно пиво?» Ему прочли лекцию о вреде пива, после чего пришлось приносить оное контрабандой и охлаждать не в холодильнике, а заклинанием.
Рон прошёлся вдоль касс и выбрал самую короткую очередь, которая, закономерно, оказалась самой медленной. Глядя на ингредиенты для рождественского пирога и обречённо вспоминая кулинарные эксперименты Гермионы, Рон всерьёз задумался, не взять ли на всякий случай в магазине ещё и готовый пирог, когда со стороны соседней кассы до слуха его донеслось знакомое «Грейнджер».
— ...говорит, что это его родственник. Только, поверьте, не слишком уверенно он это утверждал.
— Разве это не жених его дочери?
— Нет, нет, жених её такой рыжий, часто к ним заходит. А этот у них... да с весны, наверное, живёт.
— Загостился, однако.
— А я вам говорю, небось девица Грейнджер на стороне с женихом встречается, а у папаши любовника поселила.
— Окстись! Хорошенькое место любовника прятать, когда её рыжий там каждые выходные околачивается.
— Я думаю, это самого Грейнджера любовник. Ну, знаете, сейчас этим даже священниками быть разрешили. То-то и жена от него ушла.
Тут зазевавшегося Рона, не заметившего, что лента перед кассой свободна, толкнула тележкой стоявшая сзади недовольная полная женщина и буркнула что-то сердитое. Рон принялся поспешно выкладывать покупки, а когда он наконец расплатился и осмотрелся, местных кумушек-сплетниц и след простыл.
Так мистер Грейнджер — гей и живёт с другим мужчиной? Недавнее препирательство Рона с невестой представало теперь перед ним в новом свете. Ему стоило труда уломать Гермиону провести Рождество втроём, вместе с её отцом. Праздничная суматоха Норы набила Рону оскомину, а идея не оставлять мистера Грейнджера одного на первое Рождество после развода с женой показалась правильной — уж кто, а Гермиона должна была оценить. Выходит же, что мистер Грейнджер собирался встречать Рождество со своим... другом, а Гермиона не решилась рассказать об этом ему, Рону. Оно и понятно, после всех их с Гарри грубоватых шуточек про педиков в ответ на её серьёзные проповеди о толерантности.
Он неловко поёжился. Ведь даже ни разу в деталях не поинтересовался, почему ушла миссис Грейнджер. Ушла — ну, всякое бывает, у них с дочерью после возвращения из Австралии вообще были натянутые отношения. Гермиона не изъявляла особого желания обсуждать этот вопрос, а Рон не настаивал. На неё, особенно последнее время, вообще не угодишь: спросишь — окажешься неделикатным, не спросишь — скажут, что нечуткий. Мерлиновы подштанники!

***
— Открой вино, пожалуйста, пускай постоит, — попросила Гермиона, передавая Рону нежно позвякивающие в её руках бокалы.
— Хорошо, — он легко уместил все три бокала между пальцами одной руки. Три? Мелькнула мысль, что сейчас Гермиона его, как бы между прочем, оповестит о том, что к ужину стоит ожидать ещё одного гостя, и Рон попробовал подыграть: — А ты что, тоже рискнёшь?
— Самую чуточку, — Гермиона показала двумя пальцами эту самую чуточку, чуть игриво улыбаясь. В лучах этой улыбки Рон никак не мог обижаться на то, что от него держат в секрете семейные дела. Ладно, он вначале откроет вино, а, вернувшись на кухню, признается о дошедших до него слухах и что ориентация отца его невесты ему пофиг... в смысле, взрослые люди решают за себя и всё такое, так что пускай мистер Грейнджер приглашает своего друга.
Увидев на столе в гостиной ворону, Рон едва не выронил бокалы. Чёрная взъерошенная птица таращилась на него без малейшего страха.
— Брысь, — неуверенно произнёс Рон.
Ворона склонила голову набок, презрительно каркнула, взмыла, почти задев Рона крылом и нырнула в приоткрытую дверь, ведущую в подземный гараж. Рон поставил бокалы на стол и, вытащив палочку, ринулся было следом, но Гермиона мигом оказалась у него на пути.
— Вино на подоконнике, штопор в секретере, — протараторила она. — Тебе что-то нужно в мастерской? Я как раз собиралась вниз, могу захватить.
— Туда залетела ворона.
— Ворона? — Гермиона вдруг залилась румянцем. — Мерлиновы подштанники! Не волнуйся. Дурацкая шутка... одного коллеги. Я разберусь сама, не беспокойся...
И она бесцеремонно захлопнула дверь в гараж у Рона под носом.
В гостиную спустился мистер Грейнджер и, раскрыв толстую книгу, устроился в кресле под торшером. Рону вдруг пришло в голову, что мнение Гермионы по не дающему ему покоя вопросу, собственно говоря, вторично, и почему бы ему не поговорить с её отцом напрямую?
— Мистер Грейнджер? — тот неторопливо оторвался от книги. — Я хотел бы с вами поговорить. О вашем друге.
— Моём друге?
— Да. Ну... Гермиона всё не решается мне рассказать, но соседи сплетничают, вот я и узнал... Видите ли, я думаю, что будет совершенно правильно пригласить вашего друга к рождественскому ужину. Это странновато, конечно, но семья, толеранция и всё такое, — Рон неопределённо махнул рукой.
— О, Боже, — мистер Грейнджер возвёл очи горе. — Так и чувствовал, что отдуваться за этот абсурд придётся мне. Рональд, уверяю вас, я прожил более двадцати лет с одной замечательной женщиной и породил одну несносную девчонку не ради прикрытия своей нетрадиционной ориентации. Я не гей, — добавил он резко, видя недоумение на лице Рона.
— Вы не гей? Тогда этот человек, что здесь живёт, он не ваш... — сердце Рона упало. — Он, что, правда любовник Гермионы?
— Иногда, — осторожно ответил мистер Грейнджер, — мне тоже тяжело отделаться от этого ощущения.
— И он живёт в мастерской?!
— Он там работает, но, фактически, это одно и то же.
В два шага очутившись у двери в подвал, Рон дёрнул ручку — заперто. Тишина, сопровождаемая характерным гудением в ушах, свидетельствовала о заглушающем заклятии. Выхватив палочку, Рон снял заклятие и рявкнул: “Alohomora!”. По ушам ударили хлынувшие из распахнувшейся двери крики спорящих:
— ...в этом вонючем подвале!
— Ах, вот что за паника, — констатировал подоспевший мистер Грейнджер. — Эйлин. Не думал, что когда-либо мне захочется расцеловать эту старую ведьму.
— ...не клевещите. Я ещё летом такую тягу провёл, что у Грейнджеров розы под вентиляционным отверстием выродились.
Шутка коллеги, значит? Где-то он слышал этого коллегу... Вскипевшее бешенство заставило Рона сбежать по лестнице так, что внизу его занесло, бедром он сильно ударился о какой-то бак и, едва не врезавшись в разом смолкнувших участников ссоры, с трудом, но удержал равновесие.
— Ой, — только и выдохнула Гермиона.
— Только не это, — скривившись, протянул Снейп.
Снейп?
Разумеется, Снейп. Второй такой образины на белом свете найтись не могло.
— Вы не умерли, — процедил Рон.
— Лучше бы я умер, — мрачно отозвался Снейп.
— Раз уж вы настаиваете...
— Рон, не смей! Я всё сейчас объясню!
— Объясни, объясни, девочка! — худая, горбящаяся старуха с осунувшимся лицом и стянутыми в пучок жидкими волосами проворно потеснила Гермиону и ткнула костлявым пальцем Рону в грудь. — Твоя невеста наставила тебе рога, понял, наконец, олух?
— Рон, это неправда!
— Скажи ты хоть слово, будь, в кое веки, мужчиной! — теперь под яростной атакой старухи оказался Снейп, попятившийся и нервно пробормотавший: «Мама...». — Вот твоя последняя возможность, не зевай. Только посмотри, какая славная девочка, умница, красавица, и любит тебя, подлеца... Всё-то я вижу, сладкая моя! — проворковала ведьма, потрепав по щеке Гермиону, отпрянувшую прямо в объятия ошарашенного Рона.
— Рон, Северус мне не любовник, — непреклонно выпалила она. — Он мой брат.
— Так он уже «Северус», — Рон побагровел и тут же осёкся, выслушав Гермиону до конца. — Что? Брат?
— Ложь! — взвизгнула Эйлин Снейп — несомненна, старуха могла быть только небезызвестной Эйлин Снейп. — Кому, как не мне, знать лучше?
— Silentio!
Гневный вопль Гермионы, казалось, мог бы подействовать абсолютно на всех и совершенно без помощи палочки.
— Моя мама вышла замуж за Тобиаса Снейпа, — отрывисто и вызывающе информировала она Рона в тишине, наступившей с нейтрализацией старой ведьмы. — Они, как выяснилось, были знакомы давно, ещё с маминых университетских лет. Так что некоторым образом мы с Северусом теперь брат и сестра. А ты... ты даже не поинтересовался, почему мама ушла от отца!
— Я не знал, как лучше... — принялся было оправдываться Рон, но тут Эйлин Снейп превратилась в ворону, вспорхнула на стол, каркнула и вернулась в человеческий облик, так и оставшись сидеть на краю стола.
— Тобиаса, кобеля, на молоденьких потянуло, — она, как ни в чём не бывало, не преминула воспользоваться тем, что во время трансформации заклятие слетело. — Яблочко от яблони недалеко падает, помяни моё слово.
— А я помню вас, — буркнул Рон. — Вы были в магазине, среди этих старых сплетниц.
— Сообразительный тебе выпал женишок, нечего сказать!
Однако Рон, сердито решив не уделять более назойливой мегере внимания, повернулся к Гермионе, готовой то ли разразиться проклятиями, то ли разрыдаться. Может, он достаточно туп и ревнив, чтобы поверить, будто хоть одна женщина в здравом уме способна позариться на Снейпа, но уж совершенно точно никто оного не потерпит, если к нему прилагается ещё и такая мамочка.
— Ладно, — примирительно вздохнул Рон. — Родственников не выбирают. Только почему они должны жить здесь?
— Слава Богу, Эйлин здесь не живёт, Рональд, — послышался сверху голос мистера Грейнджера. Пускай моё присутствие в этом доме будет вам доказательством. Хватит и того, что меня, особо не спрашивая, поставили перед фактом, что здесь приютится один то ли скрывающийся от славы герой, то ли беглый каторжник и будет варить в моём гараже всякую сомнительную дрянь. Гермиона, вам через камин... звонила Джиневра, она сейчас будет здесь.
— О, Боже, — Гермиона взмахнула руками. — Рон, сделай милость, уговори Джинни зайти в другой раз.
— Чем компания моей сестры хуже твоего брата?
— Гарри! — яростно прошипела Гермиона, и, ограничившись этим странным замечанием, поспешила немного вразвалку из-за нынешней своей комплекции наверх, навстречу звонкому голосу Джинни, зовущему: «Рон, Гермиона, вы где?» — С Рождеством, Джинни!
— Так тебе и надо! Сведёшь знакомство с остальными родственничками, — злорадно затараторила Эйлин, но Снейп, не слушая её, обратился к Рону:
— Уизли! Вы представляете, какой балаган устроит Поттер, если узнает, что я жив? Вам мало того, что теперь каждая сентиментальная девица льёт слёзы по замусоленной истории моей якобы великой любви?
Рон к своему искреннему удивлению, обнаружил, что существуют вопросы, в которых он со Снейпом совершенно солидарен, и, когда Эйлин открыла рот, намереваясь, несомненно, сделать очередное заявление для широкой общественности, он, почти не задумываясь, произнёс: «Silentio!» — а Снейп, благодарно кивнув, сграбастал любимую мамочку в объятия.
— Гермиона, я больше этого не вынесу! — донеслось сверху. — Я же прямо попросила Гарри: «Никаких больше мертвецов». Он согласился, он пообещал мне, что конечно же — и тут, узнав, что будет снова мальчик, он знаешь какое имя предложил? Альбус Северус!
— Что?!
Рон, к счастью, выпалил не то же самое, а очередное «Silentio!» и с решимостью защитника осаждённой крепости закрыл лестницу от обоих устремившихся было наверх Снейпов.
— Гарри, — напомнил он Снейпу-который-он. — Подумайте ещё раз о том, что устроит Гарри, если узнает, что вы ещё и не умерли.
Хихикание Эйлин, вне всякого сомнения, было бы злорадным, не будь совершенно бесшумным.
— Рон, ты где? Ты слышал?
— Да! — закричал Рон, выскакивая из гаража и с силой захлопывая за собой дверь. — Я и сказал «Что?!» Гарри, часом, не проклинали последнее время на задании?
— Я сама его прокляну так, что мало не покажется! Альбус Северус, подумать только... А почему пахнет горелым?
— Пирог! — вскрикнула Гермиона и умчалась на кухню.
— Я ему так и сказала, или Альбус Северус, или я — пускай сам и рожает себе Альбуса Северуса.
— Джинни, ну успокойся, пожалуйста, не кипятись. Всё уладится, вот увидишь. Я поговорю с ним, ладно? Вам нужно искать компромиссы, знаешь, пойди Гарри навстречу в чём-то одном. Вот чем тебе не нравится «Альбус», к примеру?
— Ты начинаешь разговаривать как Гермиона, — Джинни понизила голос. — Рон, это называется не «компромисс», а «подкаблучник».
— Мерлиновы подштанники, Джинни, это жизнь! С обеих сторон с чем-то приходится мириться. Пиво, странные родственники — я не про вас, мистер Грейнджер.
Мистер Грейнджер, снова занявший своё место под торшером и уткнувшийся в свою книгу, только кивнул.
Камин вспыхнул зелёным.
— Рон, привет! — нетерпеливо протараторил Гарри. — Джинни, случайно, не у вас?
— Нет! Не случайно! Гарри Поттер, и не пытайся убедить меня...
За спиной Джинни мистер Грейнджер помахал пальцем, как волшебной палочкой, и выразительно постучал по губам. Рон отрицательно помотал головой. Количество Silentio на квадратный метр дома становилось уже нездоровым, к тому же, от Джинни так просто было бы не уберечься. С неё сталось бы ответить особо вредоносным невербальным...
— ...или Альбус Северус, или...
— Вернон. Рон, представляешь, она предлагает мне назвать ребёнка Верноном.
— Ну и что? Не позволяй своему дядюшке, с которым ты всё равно столько лет не общаешься, влиять на себя. А вот Вернон Коулман уже третий год подряд становится самым успешным загонщиком Британии.
— Найдите компромисс, — небрежным тоном и нехарактерно громко произнёс мистер Грейнджер. — Например, Вернон Северус.
Рон на миг обречённо зажмурился, услышав яростный удар в дверь гаража, и с неубедительной жизнерадостностью провозгласил:
— Бладжер! Как кстати помянули квиддитч — я, кажется, плохо пристегнул один из бладжеров...
— Я остаюсь на Рождество здесь, Гарри. Отдохну от шумихи, помогу, — Джинни критически осмотрелась, — убраться, испечь новый пирог.
— Ну это уж слишком!
Гермиона нависла над будущей золовкой взбешённой фурией в заляпанном переднике.
— Это мой дом, Джинни, и кому здесь оставаться, буду решать я! Это мой бардак и мой, мерлиновы подштанники, рождественский пирог! Выметайся в Нору, сию же секунду, и улаживай свои проблемы, тем более, что когда, как ни на Рождество, их улаживать!
Джинни и зеленоватый Гарри из камина взирали на неё с одинаково ошарашенными выражениями. Рон готов был поклясться, что праздничный гул Норы, доносившийся по каминной связи, и тот притих. Затем за спиной Гарри раздалось испуганное похныкивание малолетнего Джеймса Сириуса, и Гарри мигом, не попрощавшись даже, исчез. Джинни встрепетнулась, неловко помявшись, выдавила: «Ладненько... Извините, мне нужно...», бросила в камин щепоть порошка и, произнеся «Нора», шагнула в пламя.
— Дом, вообще-то, пока что мой, — будто между прочим заметил мистер Грейнджер. — Но неважно... Мерлиновы подштанники, говоришь?

***
— Кажется, становлюсь настоящей домохозяйкой. Работа на кухне не напрягает меня, а, напротив, успокаивает, — устало проворчала Гермиона, собственноручно нарезая ветчину. На предложение Рона воспользоваться чарами она ранее рявкнула, что волшебным способом получается слишком толсто. Но Рон сильно подозревал, что процесс просто-напросто вызывает у неё некие кровожадные умиротворяющие ассоциации. — Как ты думаешь, шотландские печения с шоколадным кремом из «Маркс энд Спенсер» на десерт подойдут?
— Если ты ещё и пиво разрешишь, то, конечно, подойдут.
— Пожалуйста. Когда я возражала против твоего пива?
— Ты же мне сама рассказывала про его вред.
— Было дело. Но ты же спросил меня тогда, чем оно вредно.
— Ну да, — Рон задумался. — Значит, ты не выбрасывала его из холодильника?
— Не трогала я твоё пиво, говорю. Почему ты не спросил меня напрямую, раз уж возникли такие странные подозрения?
Рон пожал плечами. Теперь он и сам не понимал, почему. Воспользовавшись неожиданной свободой, он принёс из оставленной в прихожей куртки обе банки.
— Кажется, я догадываюсь, куда исчезает твоё пиво.
— Да? — Рон вымыл верх банки под краном, памятуя о том, что Гермиону передёргивает при мысли о том, как негигиенично обсасывать жестянку, которая на складах и в магазине где только ни валялась. Будто не она когда-то пыталась накормить их с Гарри грибами подозрительнее некуда...
— Питаю серьёзные подозрения, — Гермиона попробовала рагу и, удовлетворительно кивнув, принялась перекладывать его в большую салатницу. — Водится тут один сноб, которому на улицу высовываться противопоказано и который в жизни не признается, что желает такого низменного напитка, как пиво.
Рон всерьёз задумался, возможно ли к таким нежно-снисходительным интонациям ревновать — или невозможно не ревновать? Гермиона присела рядом, помедитировала на открытую банку пива, со вздохом произнесла: «Прости, малыш», — и сделала долгий глоток.
— Мне сегодня можно. И нужно.
— Да, конечно. Хорошо всё-таки, что Снейп тебе не родной брат. Наследственность и всё такое, знаешь...
— Знаю. Северус мне тоже регулярно об этом напоминает.
Рон едва не поперхнулся.
— А, он мою наследственность имеет в виду...
— Чью же ещё, интересно? И попробовал бы он о моей заикнуться.
— На свою пускай чаще любуется... На «Северусе», надеюсь, ты-то настаивать не станешь? А то есть не только наследственность, но и магия имени.
— Нет, никаких экзотических имён. Мне в детстве и «Гермионы» за глаза хватило, — она помолчала. — Ты хочешь «Фред», да?
— Да ты что, — Рон помотал головой. — Правда, не хочу. Никаких мертвецов.
— Никаких мертвецов и никакой экзотики.
Не сговариваясь, они одновременно склонились друг к другу и поцеловались.

***
Отец и Северус в гостиной негромко переругивались, больше удовольствия, впрочем, получая от благодатной тишины, нежели от привычного спора. Эйлин Снейп каким-то образом успела занять место под торшером и, потягивая вино, сосредоточенно читала рукопись последней статьи сына.
— Я «Нексус» взял читать первым.
— А я вам сразу сказал, Северус, что это третья часть трилогии, начинать нужно с другой книги.
— Не вижу никакой необходимости, она прекрасно читается и как самостоятельное произведение.
— Сейчас я вообще выкину вашего Генри Миллера, — пообещала Гермиона, ставя на стол салатницу с дымящимся рагу. — Не хватало ещё, чтобы Рон заинтересовался, тогда он снова усомнится в целомудренности нашего сожительства.
Эйлин Снейп и бровью не повела.
— Уизли заинтересуется книгой? — скептически хмыкнул Снейп.
— Папа, у нас во дворе пытаются припарковаться. Кажется, кто-то из соседей уже слишком весело отметил Рождество.
— Нет, всё хорошо, это я пригласил Лиз с Тобиасом.
— Ты решил, что у нас стало слишком тихо?
— Я решил, что мы уже созрели для мирного ужина. Ты сама же сказала, когда, как не на Рождество, улаживать проблемы? Пускай у нас будет праздник для всей семьи.
— Кажется, Рон на всю жизнь заречётся настаивать на семейных праздниках. Мог бы предупредить меня, чтобы я рассчитывала ещё на двоих.
— Не переживай, дорогая. Я попросил твою маму, чтобы она захватила свой фирменный рождественский пирог.